Всего один раз в своей жизни я был причастен к даче взятки. На пропускном пункте литовский пограничник сказал водителю нашего авто, что машину нужно проинспектировать для некой регистрации, и что либо мы ждём инспектора на стоянке около 6 часов, либо «как-то по-другому решаем вопрос». Не долго думая, водитель предложил всем скинуться по 5 долларов, и все тут же закопошились в кошельках. Времени на раздумье не было. Подводить друзей не хотелось, как и проводить весь день на стоянке, и я тоже потянулся за кошельком.  Водитель, собрав дань с пассажиров, положил купюры в свой паспорт и протянул пограничнику. Это было более 10 лет назад, и больше не повторялось, но свою коррупционную девственность мне уже не вернуть. 

Отвыкание от коррупции

В 1997 году я переехал из Беларуси в Швецию — страну, ежегодно входящую в пятёрку стран с самым низким в мире уровнем коррупции. За 15 лет пребывания там я ни разу не столкнулся с каким-либо проявлением взяточничества. Я оканчивал шведскую школу, получал высшее образование, получал вид на жительство, лечился в государственных поликлиниках, получал водительские права, получал шведское гражданство, неоднократно имел дело с самыми разными государственными органами и учреждениями — и нигде ни разу не было даже намёка на взятки. Более того, ни один из моих знакомых ни разу не упоминал никаких случаев дачи взяток. За все мои годы в Швеции взятки упоминались только в новостях и американских фильмах про гангстеров. Ну или при обсуждении развивающихся стран. То же самое с кумовством. Да, в любой стране есть семейный бизнес, но в Швеции я всегда работал в крупных компаниях, и я ни разу не сталкивался со случаями, чтобы в компании работал хотя бы один родственник директора, либо чтобы родственник был контрагентом.

За все мои годы в Швеции взятки упоминались только в новостях и американских фильмах про гангстеров.

В Швеции мне никто никогда не помогал пройти без очереди. Во всех учреждениях всегда была электронная очередь, и я ни разу не видел, чтобы кого-то куда-то как-то по-другому пропускали. Никакого особого отношения ни к себе, ни к другим гражданам я больше не замечал. Я хорошо знаю шведскую культуру и социальные нормы и могу с уверенностью утверждать, что если вы хотите злоупотребить своим служебным положением так, чтобы вас тут же не сдали, ваша единственная надежда — это иммигранты. Немногие коренные шведы промолчат, если узнают, что вы давали или брали взятку. И даже если шведский друг вас не сдаст за взяточничество, то как друга вы его точно потеряете. Исключения, конечно, есть, как есть в любой стране преступность, но я сейчас говорю о массовой культуре и общепринятых кодах поведения.

За все эти годы я совершенно отвык от реалий коррумпированного общества. Общаясь со своими друзьями в Беларуси, я поражался регулярным рассказам про взятки в школах, ВУЗах, поликлиниках, автоинспекторам, гаишникам, чиновникам, через которые моим знакомым «приходилось» проходить, чтобы добиться чего-то в жизни. Меня вводили в полное смятение рассказы о том, как чей-то начальник бессовестно высасывает деньги из бюджета с помощью родственных ему подрядчиков, как увольняют хороших специалистов и заменяют их на невестку директора, как врачи в государственных больницах наживаются на смертельно больных, пропуская людей вне очереди к сложному онкологическому лечению за взаимные услуги, как личные связи реально влияют на работу системы правосудия. Больше всего меня удивляло спокойное отношение ко всему этому моих друзей.  Я не мог понять, как эти вещи могут происходить у всех на виду, и почему мои друзья соглашаются играть по правилам коррупционеров, а не сдают их органам. Мои друзья один за одним пожимали плечами и отвечали «А кто им что сделает? У них у всех есть крыша.» или «А как по-другому? Все так работают.» или «Так оно так везде. Думаешь в Швеции этого нет?»

…даже если шведский друг вас не сдаст за взяточничество, то как друга вы его точно потеряете.

Когда начинаешь с земляками обсуждать причины такого массово терпимого отношения к проявлениям коррупции, обычно вплывают одни и те же объяснения: бедность, бюрократия, авторитарная власть, нестабильность экономики, политическая непредсказуемость… И безусловно всё это имеет значение. Однако есть кое-что ещё. Это кое-что мало кого заставляло задуматься, ибо обычно оно рассматривается как исключительно положительная культурная черта многих восточноевропейских народов.

Эффект «своих»

Когда я поступил на курс маркетинга в Роттердамской школе менеджмента, я был приятно удивлён тому, что помощник руководителя курса оказался моим старым приятелем. Мы раньше вместе учились, вместе веселились на студенческих вечеринках и раз в неделю собирались на квартире знакомой итальянки поужинать. И вот за пару дней до экзамена я узнаю, что мой приятель помогал преподавателю готовить экзамен и, соответственно, знает все вопросы и ответы на них. (Для тех, кто привык к советским устным экзаменам с билетами, поясню, что в Нидерландах экзамены ничем не отличаются по формату от письменных контрольных работ, и вопросы для всех одни и те же.) Я тут же решил, что мне крупно повезло, и что экзамен я теперь сдам без проблем. Прямо в лоб просить своего друга показать мне вопросы было неудобно, поэтому я аккуратно спросил, не мог бы он поделиться, какие темы мне следует изучить более внимательно. Почему-то я ожидал, что в ответ на это мой голландский друг сам расскажет мне все вопросы. К моему удивлению, он вежливо ответил, что давать мне какую-либо информацию, повышающую мои шансы на экзамене, было бы несправедливо по отношению к другим студентам.

Я почувствовал себя полным дерьмом. Ведь то, что он сказал, должно было быть совершенно очевидным и для меня. Любая помощь мне с его стороны была бы прямым злоупотреблением его положением и доверием к нему преподавателя, а также прямым неуважением ко всем студентам, которые исправно изучали материал и на равных сражались на экзамене. Я бы получил незаслуженно высокую оценку и, возможно, занял бы впоследствии рабочее место, которое мог бы занять более качественный специалист, что могло бы привести к худшей конкурентоспособности моей компании-работодателя, после чего её бы выдавил с рынка иностранный конкурент, сотрудники бы потеряли рабочие места и государство лишилось бы части налоговой базы. Ведь именно так коррупция разрушает экономику, и именно благодаря таким как я, надеющимся срезать путь за счёт знакомств и взяток, а не за счёт труда и знаний, она и зарождается. Это ведь элементарная логика. Почему же мои извилины сами не сложились в этом направлении? Неужели этот вопрос никогда не возникал в моей жизни раньше?

Я помню, что дав однокласснику списать, я чувствовал себя героем. Я ведь помог человеку! Ко мне люди обращаются за помощью, ибо они сами не могут, а я могу. Такой вот я крутой, и вдобавок — настоящий друг.

Я начал задумываться о своём школьном прошлом в Беларуси и вдруг понял, что вопрос-то возникал, но ответ всегда был другой. В белорусской школе мы всегда друг у друга списывали. Причём для того, чтобы тебе дали списать, вовсе необязательно было быть большими друзьями. «Ну что, тебе, жалко?» Этого аргумента обычно хватало. Учителя, конечно, боролись со списыванием. Но свою борьбу они мотивировали никак не справедливостью, а просто словом «нельзя». Я помню, что дав однокласснику списать, я чувствовал себя героем. Я ведь помог человеку! Ко мне люди обращаются за помощью, ибо они сами не могут, а я могу. Такой вот я крутой, и вдобавок — настоящий друг. А когда-нибудь тот, кому я дал списать, поможет и мне.

У моего отца был в школе такой одноклассник, которому отец регулярно давал списывать. Потом этот одноклассник устроился начальником в пограничный комитет. Всегда, когда нужно было решить какой-то вопрос с паспортом, мой отец обращался к этому другу, и тот помогал. Это тоже было несправедливо по отношению к другим людям, ведь очередь для всех должна быть одна, и регламент тоже. Но я тоже не припомню, чтобы вопрос справедливости хотя бы раз всплывал в этом контексте.

И не только в этом. Всё моё детство знакомые моих родителей помогали мне то поступить в престижное учебное заведение, то попасть к нужному врачу без очереди и бесплатно, то получить льготную путёвку в летний лагерь. Однажды меня даже по блату отправили в лечебную поездку для детей Чернобыля, хотя я в радиоактивной зоне не был ни разу. На самом деле никто из детей там не был, и мы только по приезду домой узнали, что это была лечебная поездка.

Всегда, когда нашей семье что-то было нужно в каком-то учреждении, моя мама первым делом начинала думать, нет ли у кого-нибудь из её знакомых там знакомых. Даже попросить незнакомых, но приближённых к знакомым людей сделать исключение из правил, пропустить мимо очереди, было для неё в порядке вещей. Ну и в благодарность (за нарушение регламента в нашу пользу) можно было подарить знакомому знакомых бутылку коньяка. Ведь такой человек хороший — без очереди пропустил! И хороший человек брал и благодарил. А если не было коньяка, то можно было и купюру сунуть в благодарность. Хорошему человеку ведь не жалко. А он в ответ: «Если у кого из ваших друзей будут проблемы — обращайтесь!» Конечно, посоветуем обязательно. И они ему тоже купюрку положат, хорошему человеку. И выходя довольными из кабинета, никто из нас не задумывался о справедливости того, что пока этот добрый человек пропускал нас и подобных нам без очереди, возле кабинета в длинной очереди толпились люди, у которых не было нужных знакомых, и которых чиновники весь день гоняли по кабинетам, тем самым поднимая значимость своей эксклюзивной доброты.

И вот из этой среды я взялся и приехал в общество, где нет слова «блат», и где понятие «справедливость» — универсально и не может применяться выборочно. Мой голландский друг понимал это с детства. А я подсознательно был убеждён, что дружба в вопросах о справедливости позволяет делать исключения. И больно стало от мысли, что если бы вся Голландия мыслила как я тогда, то по уровню коррупции она бы не отстала от Беларуси, а то и от Украины.

Стигма стукача

Если вы способны читать эти слова, то всё, что я пишу, вам явно знакомо. Все мы знавали кого-то, кто хотя бы раз что-нибудь «унёс» с работы. Или ещё откуда-то. Ну, (будем называть вещи своими именами) украл. Отсыпал себе немного цемента на стройке или немного кирпичей, взял пару бутылок валерьянки из шкафчика в поликлинике, пару отвёрток из мастерской, пару кабелей из офиса. Знакомые работники из сферы здравоохранения часто дарили моим родителям разные лекарства и витамины. Мы были благодарны, и у меня и мысли не было про то, каким образом эти лекарства были приобретены. Дарёному коню, как говорится… «Ну это ж ничьё, колхозное, государственное», — слышал я иногда в оправдание. Тут также не рассматривался вопрос о справедливости того, что честные люди платят налоги, которые потом идут на покупку отвёрток и лекарств, которые кто-то потом позволяет себе утащить домой, оправдывая это тем, что это всё ничьё, государственное.

«Ну не буду же я стучать на своих!»

Как-то мне подруга рассказала про такого знакомого, который постоянно что-то тащил. Когда я спросил её, почему она на него не заявила, она с удивлением ответила: «Ну не буду же я стучать на своих!» И эта фраза тоже характерна для той системы ценностей, в которой я вырос. Стучать — это плохо. Это, фактически, предательство. То есть получается, что если ты знаком с преступником, то фактически ты обязан его покрывать, иначе ты — предатель. Почему? Потому что он — свой, а своих не сдают. Эта стигма в моём детстве была настолько сильна, что порой вора осуждали меньше, чем стукача, который его сдал. «Да сколько он там унёс! Ну зачем было человеку из-за мелочи жизнь портить? Видно завидовали…»

Смею утверждать, что сегодня эта стигма не только сохранилась, но и вышла за рамки «своих». Стукач — это уже в принципе нарицательное выражение, и не важно, на своих ты стучишь или на чужих. И в такой мировоззренческой парадигме совершенно естественно, что коррупция может процветать прямо на глазах у многих. Её могут обсуждать между собой, даже осуждать, но стучать никто не будет. Никто не хочет быть стукачём.

Убить в себе мафиози

Так вот: основы коррупции зарождаются ещё в раннем детстве, благодаря на первый взгляд весьма благородным ценностям нашего окружения. «Дружба — превыше всего.» «Друзьям надо помогать.» «Друзей не сдают.» «Ябедничать — нехорошо.» Первичность этих ценностей над другими подсознательно формирует культуру, в которой семья и дружба превыше справедливости, в которой друзьям помогают, даже если они нарушают закон, и в котором осуждаются доносчики и стукачи. Фактически, это культура классической мафии.

Именно поэтому в Беларуси, Италии, Греции, Украине коррупции гораздо больше, чем в Нидерландах, Швеции, Ирландии или Новой Зеландии. В последних люди с детства приучаются к универсальной важности справедливости и её первичности над другими ценностями.

И пока эта мафиозная культура с благими намерениями передаётся из поколения в поколение, коррупции в нашем обществе меньше не станет, как бы власти жёстко не гоняли воров в законе.

Чтобы победить её, нужно в первую очередь сломать себя. Нужно понять и признать неправильность привычных и естественных для нас норм и традиций, порождающих в нас и наших детях коррупционеров. Нужно научиться говорить «нет» друзьям и близким, если то, о чём они просят — аморально или преступно. Нужно стучать. Нужно стучать безжалостно на каждого мелкого и крупного вора, фальсификатора и злоупотребляющего служебным положением чиновника, даже если он вам брат родной. Нужно изменить своё отношение к доносчикам. Ведь они, по сути, подвиги совершают! Доносчики сознательно идут на неприятности, рискуют своей репутацией и безопасностью ради справедливости и общего блага (бывают и менее благородные причины, но пользы для общества от этого меньше не становится). Нужно быть готовым к осуждению со стороны части своего окружения, для которой «связи» пока важнее справедливости и которые пока не готовы понять вашу принципиальность. Другими словами, нужно много чем пожертвовать, если хочешь очистить общество от коррупции. Не каждый готов на это пойти.

Кто-то может возразить, что целую культуру изменить невозможно. А я отвечу вам, что очень даже возможно. Вы не представляете, насколько заразителен положительный пример! Если хотя бы каждый десятый читатель этой статьи решит сделать честность и справедливость своей личной миссией и ни под каким предлогом не будет отступать от этих ценностей, то, уверяю вас, очень скоро его окружение начнёт следовать его примеру. Так уж устроены люди, что все хотят быть хорошими. Как минимум, не хуже окружающих. Если все вокруг воруют и обманывают, то и самому как-то не стыдно. Но как только рядом появляется честный человек, быть нечестным становится ух как сложно. Потому что вдруг у человека прорезается совесть и ему становится стыдно.

Именно так было страшно стыдно мне перед моим голландским другом. Я искренне зауважал его за то, что он не пошёл на грех ради нашей дружбы. Этим он заслужил моё глубочайшее доверие и укрепил мою веру в справедливость, которая остаётся со мной до сих пор.

Источник.